лотерейные билеты. воспоминания больше, чем десятилетней давности, сейчас были похожи на лотерейные билеты. тусклые, смятые, обрывочные они прятались за золотым или серебряным защитным слоем, который нужно было стереть рифленым ребром железной монетки, прежде чем узнать, что именно ты выиграл. или что ты вспомнил. и чем дальше он пытался заглянуть, тем толще был слой и тем дольше приходилось его стирать. он был вынужден идти по узкому мостику собственных воспоминаний, становившемуся всё уже, перешагивая через смертельные пробелы, появляющиеся под ногами то тут то там, и внимательно следить за гнилой верёвкой, что могла оборваться в любой момент. рано или поздно он должен был сорваться.

но были дни, которые он помнил лучше, чем всю прошедшую неделю своей «у меня всё как обычно» жизни.

книга в его руках размером могла бы превзойти дверцу антресольного шкафчика, а картинок в ней было настолько же много, насколько и слов, что доставляло ему особое удовольствие, ведь книги с картинками в мире взрослых большая редкость. тогда он узнал новое слово – орнитология, раскрывшееся букетом других, новых, ещё неизученных им слов (мамочка, что такое зоология, эмбриология, морфология, физиология, экология, систематика и географический?), смысл и значение которых приводили его в благоговейный трепет от осознания того, что он прикоснулся к чему-то тайному и ранее неизведанному. когда-то он прочитал в ней, что кукушки подбрасывают свои яйца в гнёзда к чужим птицам. и незамедлительно пришёл к выводу, что, очевидно, его мать должна была родиться кукушкой, но, к сожалению, ядерная война не оставила ей другого выбора, кроме как быть человеком.   

три маленькие феечки
сидели на скамеечке
и если бутик с маслицем.
успели так замаслиться,
что мыли этих феечек
из трёх садовых леечек.

у анны было немного талантов, среди которых на первом месте числилось приготовление оладий на завтрак, которые она, к его полнейшему восторгу, буквально топила в шоколадном сиропе. но даже в этом покореженном ядерной войной мире она могла бы петь. в её тихом голосе, перебирающем интонации словно ягоды, слышалась сила. в её тихом голосе жили несбыточные мечты, желающие вырваться наружу.
её тонкие пальцы настойчиво перебирали пуговицы на его рубашке, проверяя, все ли они застёгнуты. они стояли у небольшого магазинчика, и он уже знал, что его мать-кукушка собирается сделать. когда её руки поднялись к воротничку, то принялись с остервенением отправлять верхние пуговицы в петли. её взгляд клеймил его негодным мальчишкой, а голос мелодично продолжал выводить детскую песенку про садовых фей.
- ты подождёшь меня здесь, детка? я вернусь всего через пару минут, - наглая, не прикрытая ложь. – я куплю тебе шоколадный батончик, если ты дождёшься меня, дорогой, - ещё больше лжи. тебе это ещё не надоело, мамочка? ты действительно наешься, что кто-нибудь из этих прохожих людей заберёт меня к себе?
он разворачивается и бежит прочь от магазина сразу же, как только анна скрывается за дверьми, на бегу расстёгивая пуговицы ненавистного воротничка, принявшегося душить его. так анна навсегда сумела привить ему ненависть к рубашкам.

помимо стандартного набора мальчишеских игрушек ему действительно сильно нравились птицы, хотя встретить их можно было разве что на птицефермах, где сельские породы выращивали специально для домашних обедов и семейных ужинов. когда-нибудь он обязательно украдёт оттуда птенца, когда-нибудь он обязательно построит самолёт, когда-нибудь он обязательно полетит. но этим его мечтам суждено было быть воплощёнными в жизнь в другие разы или так и остаться мечтами. в тот памятный день он лишь встретит девочку.

если бы из его кармана не выпал потёртый мячик для мини гольфа, если бы он не покатился в сторону девочки, тихо наблюдавшей за ним со стороны и явно не собирающейся вмешиваться, если бы он вообще не хранил разный мусор в своих карманах, наверное, он бы так и не обратил на неё внимание в тот день. но мячик выпал, когда он собирался залезть на чей-то балкон, чтобы присвоить себе то, что плохо лежит и уже вряд ли сможет по-настоящему пригодиться своим прежним хозяевам. он никогда не считал себя воришкой, ведь воры крадут драгоценности и забираются в дом, а он собирал настоящий хлам и сломанные вещи, истинно веруя в их ценность и незаменимость в его деле. он всегда любил собирать. пусть даже он собирал новый хлам. он просто залезет на балкон, проверит, что там есть, возьмёт то, о чём вряд ли вспомнят, и тут же уйдёт прочь, не пробираясь в дом. так он думал сделать, если бы мячик не выпал из его кармана. если бы он не увидел девочку.

- кукушки подбрасывают своих детей в гнёзда других птиц, - эта была не самая его лучшая фраза для знакомства, но тогда он сказал первое, что пришло ему в голову, и, очевидно, не переставало волновать. он сказал это так просто, словно они были знакомы уже несколько лет, и он пришёл туда специально, чтобы поделиться с ней этим.

потом он действительно будет часто приходить к ней, чтобы рассказывать, а иногда даже показывать разные вещи, но в день первой встречи он об этом ещё не знал. как не знал и того, что девочка станет для него самым близким другом, или что однажды он будет вынужден её покинуть. она не будет бросать его посреди улицы, обещая купить шоколадный батончик, если он сдохнет, дожидаясь её. она не будет посылать его в магазин, тайно надеясь, что он не вернётся. она будет ждать его. всегда. всегда?

влекомый призраками прошлого он вышел на улицу, где пятнадцать лет назад из его кармана выпал видавший виды мячик для мини гольфа. улица пустая, если не считать силуэт держащей в руках небольшую коробочку девушки, обращённый к нему спиной. она останавливается, так что совсем скоро он пройдёт мимо, лишь слегка задев её плечом, а потом оставив здесь среди остальных призраков прошлого. ведь дома её наверняка ждёт семья: родители или муж и здоровые пухлощёкие ребятишки. когда-то на этой улице его тоже ждала девочка, которая сейчас уже, наверное, совсем выросла, но наверняка осталась такой же серьёзной.

Отредактировано Giulietta Capuleti (2014-07-16 13:20:55)