Кофе-автомат выплевывает остатки эспрессо и начинает судорожно мигать кнопками выбора, судя по всему стараясь вызвать припадок у любого проходящего мимо эпилептика, непонятная коричневая бурда грустно колыхается в пластиковом стаканчике, запахом и видом явно сигнализируя миру вокруг – «Не пить! Опасно для жизни!».
Пока ты хмуришься, решая животрепещущий вопрос – «Как пополнить уровень кофеина в организме молодого врача, не выходя из отделения?» - умирающее февральское солнце устало заваливается за горизонт, разбившись напоследок миллионами лучей о зеркальную крышу музея естественных наук – символичная зараза.

Куча мелких неприятностей, начавшихся, в пять тура с тишины сломавшегося будильника, копились, собирались в уродливую шевелящуюся темную массу, предвещая грустную развязку, хотя, как и любой скептик, не верящий ни в предзнаменования, ни в шестое чувство, тебя больше волновала школьная аттестация сестры, выплата за страховку и где, наконец, можно раздобыть чашку нормального кофе, а не этой бурды, которая вполне могла оживить парочку клиентов морга и отправить туда же тебя. Спустя почти год, ты будешь удивляться, насколько была слепа и глуха к самой себе, в этот славный четверг.

Первый гвоздь в крышку своего гроба ты забиваешь в девять вечера – остаться после собственной смены, подменив на час опаздывающую Аманду? Не проблема. Сама воспитывая последние годы сестру, ты прекрасно знаешь, в какие неприятности может вляпаться подросток, а сын миссис Стоун никогда не отличался особой любовью к закону, вот и сейчас его задержали за какое-то хулиганство, а Аманда помчалась в отделение полиции забирать свое чадо.
Второй гвоздь идеально ровно вколачиваешь чуть ниже – соглашаешься ассистировать при операции ребенка, поступившего в начале десятого – смены Аманды по статистике всегда были особо «веселые». Авария, в следствии чего черепно-мозговая травма у мальчишки. Родителей спасти не удалось, сестра матери, которая чудом выжила, получив несколько ушибов и порезов, бьется в истерике, хватая за руки проходящий в операционную персонал и умоляет спасти «малютку Джереми». Вздрагиваешь, встретившись с ней взглядом – в заплаканных глазах тоска, страх и отчаянье сплетаются в такую смесь, что мутит. Ощущение, которое казалось прошло в первые шесть месяцев работы в хирургии. Неловко киваешь и последней скрываешься за дверьми операционной, внутри персонал уже готовиться приступить к своей работе.
Третий гвоздь, можно сказать, вбивает судьба, стечение обстоятельств, твоя плохая звезда, мальчик, который после многочасовой операции впал в кому, а может, все они разом. Ты стоишь в дверном проеме палаты, разглядывая бледное лицо, чертами отдаленно схожее с отцом, на фотографиях его молодости, тринадцатилетнего ребенка – если не брать в расчет повязку на голове, множественные гематомы – можно подумать, что мальчик просто уснул. Наверное, ему сняться очень хорошие сны, возможно пикник с родителями, с которого они так неудачно приехали к вам, а может он просто не может найти запутанную тропинку в реальный мир, уходя во внутренний все дальше, с каждой развилкой приближаясь к состоянию овоща. Он наверняка любил всякие проделки, смеяться и, наверняка, мороженое.
Четвертый, последний, гвоздь входит с ужасающей неизбежностью конца, когда ты плотно закрываешь за собой дверь, уверенным шагом направившись к Джереми.

Мама всегда говорила, что твое желание помочь нуждающимся, по сути своей не плохое, но очень часто приводит к очень плачевным результатам, ты же напоминала ей, что они с отцом точно так же, только в другой области, помогают выжившему человечеству выживать дальше, а про себя думала – если бы люди смогли трезво и спокойно взглянуть на вас, мутантов, они бы поняли, сколько пользы может принести такое сотрудничество, скольких удалось бы спасти. Вот и сейчас, замерев возле полки с больничной мелочевкой, проматываешь все ситуации, когда становилась свидетельницей слез радости, после «волшебного» исцеления пациентов, действуя осторожно и незаметно, помогала некоторым не только полученными знаниями, но и тем, чем одарила тебя закончившаяся давным-давно война тогда еще людей с людьми.

Шприц каким-то магическим образом оказывается в руке, отрезая пути назад – 20 миллилитров темно-красной, как ты надеешься спасительной для ребенка, крови. Игла замирает в нескольких миллиметрах от сгиба локтя, давая возможность все обдумать еще раз, последний. Он не очнется спустя мгновение, не то количество, но расходясь по организму, эта кровь будет восстанавливать все постепенно, давая возможность организму окрепнуть, чтобы в конечном итоге малютка Джереми смог самостоятельно выбраться из страны своих грез.
Игла, входящая в вену – как приговор, тебя наверняка когда-нибудь раскроют, но до этого, возможно ты увидишь радость на лице тетки этого мальчика, когда он, конечно же благодаря чуду, наконец откроет глаза, улыбнется и продолжить жить дальше.

Отредактировано Vivienne Fields (2014-07-02 21:08:45)

Щелчок проворачивающейся ручки и тихий стук по стеклу, заставляет вздрогнуть и резко повернуться к двери. Ты замираешь под взглядом девушки (Моргана, это Моргана) словно олень, в свете фар надвигающегося грузовика. От страха, зрачки расширяются, поглощая собой радужку, учащается пульс, а дыхание перехватывает. Звуки доносятся как при погружении, будто сквозь толщу воды.
Ллевелин вновь дергает ручку двери, оглядывается на секунду назад и прикладывает палец к губам, обернувшись назад. Сквозь панику и страх, до тебя доходит – сюда приближается кто-то еще, что, возможно, сулит еще большие неприятности. Открывая трясущимися руками дверь, запуская ее внутрь – ты ни о чем не думала, просто нечего было придумать в этой ситуации.
- Я…, - обрываешь себя тут же.
Господи, а сколько же всего она видела? Как давно оказалось за дверью?
Мысли роятся в голове, как встревоженные пчелы, путаются, мешают собраться и выдать адекватную версию всего происходящего, а вы так и стоите напротив друг друга, молча, внимательно разглядывая. Она молчит и ждет, что скажешь ты, а тебе нечего сказать, никак не объяснить происходящего.
Ты знала, готовила себя к тому, что все может открыться с самого первого раза, когда помогла умирающему. Знала, что за этим может последовать, что это угрожает не только тебе, но и сестру ты подставляешь своими действиями. У каждого есть своя зависимость – у кого-то это алкоголь, у кого-то никотин, адреналин или наркотики. Твоя зависимость – помощь людям.
Мимо палаты кто-то проходит, вы обе вздрагиваете, обернувшись на звук, но, хвала высшим силам, больше никто не беспокоит относительную тишину этой палаты. Вас по-прежнему трое, тебе все так же нечего сказать, приборы продолжают пиликать, подключенные к ребенку, который, по-видимому, станет твоим последним пациентом.
Глубоко вздыхаешь, собираясь с мыслями:
-  Моргана, правильно? – нервно одергиваешь рукав халата, закрывая сгиб локтя и начинаешь расхаживать по палате. Взгляд скачет с предмета на предмет, будто пытаясь найти подсказку, но ее, увы, нет. – Почему ты здесь? Ночной обход уже должен был закончиться, к тому же это не твое отделение в эту смену, разве не так?
Молодец. Какая ничтожная попытка нападения, просто «браво»! Что ж, главное начать, дальше может пойти легче.
Но легче не получается, Ллевелин серьезными глазами смотрит за твоими передвижениями и молчит. Тебе в первый раз закрадывается в голову мысль применить одну из твоих способностей, во всяком случае, если усыпить неожиданную свидетельницу, получится хотя бы бесшумно покинуть здание госпиталя, забрать сестру и незаметно исчезнуть. Затаиться где-то на время, пока будут идти разбирательства.
Куда ты пойдешь? Ну где ты будешь скрываться с гиперактивным подростком на руках?
Мысли все так же скачут в голове, сердце продолжает заполошно биться в груди, а решения ситуации все так же не приходит на ум.
Вивиена Филдс, поздравляю. В этот раз – проигрыш по всем направлениям. Что ж, зато ребенок будет жить и радовать свою тетку.

Отредактировано Vivienne Fields (2014-07-05 22:46:10)